Любовь к Базаровой
(частый случай клинического дисбаланса нейро-лингвистических особенностей речевого аппарата агглютинативного типа отдельно взятой особи мужского пола одной из человеческих рас).

Утро. Такое нестерпимо сладкое и тревожное. Я вышел из дома в поисках любви. Свечерело. Толпы юных школьниц в одних передничках мелькали перед глазами калейдоскопом нелепых красок очередной находки бездарного имажиниста-импрессиониста. Берег моря. Шум драк, дым костров, стоны безобразничающих пенсионеров – все это будило во мне похоть. С лязгом и свистом – в моем мозгу заворочались тяжелые и грязные мысли. Мысли о джазе в Новом Орлеане. О диких саксофонах и не менее варварских саксофонистках. Что-то с грохотом падало. Может даже я сам. Униженный собственным падением, оплеванный проходящими мимо караванами такси, изнасилованный взглядами школьниц – я медленно полз в направлении Запада. Педантичные бюргеры кормили меня на моем пути бургерами и поили баварскими сиськами. Паннонки и панночки вольно и от души швыряли горстями демократию мне в лицо. Задыхаясь, я полз. Переплывши Рубикон и суша штаны, я мысленно вернулся на сто шагов назад. В тот миг, когда легкие шпилечки Ее ног, раздробя мне пальцы, зацокали по асфальту. Резцы и клыки. Впиваясь в тело бюрократизма, отрывая куски бюджета и глотая их не прожевывая, я оставлял за собой клоны Генеральных Прокуроров и лез на ложе гильотины. Ганнибал, нервно затягиваясь сигареткой, махал руками и кричал. Не слышны звуки, не видны цвета. Околдовано и застирано.

«Мы осмотрели его койку. Она была набита фотографиями. Матрас был полон фотографий. Во всех углах были фотографии. Это не проходит, несмотря на то, что мы уже третий раз причаливаем во Фриско»